Ярослав Кузьминов: "Профессию учителя перестают выбирать лишь троечники"
Лекция, с которой вы выступили в Нижнем Новгороде, называется "Цифровое будущее образования: вызовы и возможности". Это очень интересная тема, ведь у нас университетский, академический город в какой-то степени. Пожалуйста, озвучьте несколько тезисов вашей лекции. Как вы это видите?
Это революция в образовании, которая сравнима, наверное, только с той, что произошла после Гуттенберга, после появления печатной книги – это резкое расширение аудитории, которая может работать с лучшим учителем. Потому что сначала были те, кто образовывал круг вокруг Платона и поспевал за ним, затем – тысяча человек, читавших книгу Лютера, а теперь это миллионы, которые в системе Coursera или edX изучают курсы лучших профессоров из MIT и Гарварда. Лучших, я подчёркиваю. То есть это колоссальное расширение аудитории.
Но это, конечно, не всё, потому что есть вторая сторона. Это искусственный интеллект в сочетании с технологией облачного хранения общедоступных ресурсов. Он через 5-7 лет станет общедоступным, и это опрокинет ту школу, которая у нас сейчас есть. Она просто не сможет существовать. Представьте себе, что учитель, который задал ребенку задание, не будет знать, сам ли его ученик это сделал или искусственный интеллект за него. Более того, искусственный интеллект даст вам и альтернативную логику решения этой задачи и т.д. и т.п.
Понимаете, у нас 70% школ по своей методике сохраняют модель Яна Амоса Коменского (чешский педагог-гуманист XVI-XVII веков – ред.): выучить, освоить нечто заранее, правильно его понять и решить задачу с заранее известным ответом. Всё это сейчас умрёт. Но общество не может потерять школу, ведь она – важнейший социализирующий институт. Поэтому сейчас надо формировать совершенно новый слой технологий для школ – не только цифровых, но и человеческих технологий.
Позвольте вопрос. Ученик приносит решение, которое сделал искусственный интеллект, робот. Какова в этих условиях роль самого ученика, роль семьи ученика и роль учителя? Как должны меняться их функции, их подходы, они сами?
Учитель в этом случае освобождается от массы рутинной работы – он теперь не проверяет тетрадки, у него есть электронная система, в которой он сразу видит результаты всех учеников, отклонения. Но самое главное – учитель должен заинтересовать ученика, чтобы тому было интересно в школе. Ведь школа, основанная на принуждении, неизбежности освоения неприятного, но обязательного, уходит, замещается школой, где детям интересно приходить на урок.
Учитель – массовая профессия. Где взять такое количество – сотни тысяч таких учителей? Как их воспитать? Это же ключевая проблема, потому что массовая профессия не предполагает такой индивидуальности.
У нас с вами всего-навсего несколько больше миллиона учителей. Я вас уверяю, что в стране миллион креативных людей, миллион амбициозных людей…
И что, они все готовы пойти в учителя?
Готовые найдутся. Они, наверное, не все в учителя пойдут, но молодое поколение сейчас охотнее идёт в эту профессию. Это происходит благодаря тому, что Владимир Путин всё же поднял учителям зарплату до среднего уровня, и в регионах это более или менее соблюдается. Профессия учителя перестаёт быть профессией, привлекающей лишь школьных троечников. У нас в стране есть пять педагогических университетов, где больше половины студентов – это отличники по ЕГЭ. Раньше такого невозможно было себе представить. У нас есть три или четыре университета, где сотни студентов платно учатся на педагогов. Это значит, что профессия учителя привлекает людей. Как только за неё стали платить, туда пошли более амбициозные люди. Так что я не считаю, что это задача, с которой мы не справимся. Справимся!
Тогда я возвращаюсь к своему вопросу: как должен измениться ученик, когда рядом искусственный интеллект и прочее?
Ученик без нас меняется. И у него в 90% случаев уже есть какой-то свой девайс.
А что с родителями? С бабушками и дедушками?
А они будут переживать.
Как они должны измениться?
Они должны воспитывать в себе скромность и смирение. И я говорю вполне серьёзно. Подавляющее большинство общественных возмущений против реформ образования вытекает из того, что родитель берёт учебник, тетрадь и с ужасом видит, что он ничего из этого не понимает и не может решить. Это его напрягает. Это иррационально, но, тем не менее, это так.
Если мы будем говорить о будущей школе, то её надо готовить прямо сейчас, потому что дешёвый искусственный интеллект, который стоит как смартфон, уже буквально на пороге. Я говорил с несколькими техническими директорами ведущих западных компаний, и они дают 3-4-5 лет до такого удешевления. И у нас есть это время, чтобы разработать контент под технологии, которые, в общем, уже есть, но они просто слишком дороги.
Мы с вами уже сказали об онлайн-курсах, которые становятся общедоступными и вытесняют слабых преподавателей вузов, сказали о школе, которая должна состоять из проектов, соревнований, обучающих игр, потому что никакие рутинные задачи не мотивируют ребенка остаться в школе – по крайней мере, ментально.
И есть третья группа – это колледж. В нашей стране колледжи переживают сложное время. С одной стороны, туда поступает очень много людей – сейчас уже больше половины девятиклассников идёт через колледж, а с другой – мы с вами знаем, почему они туда идут – потому что ЕГЭ не надо сдавать и после можно сразу поступить в вуз. Так вот они в целом по стране финансируются хуже, чем старшая школа, то есть на одного студента колледжа регион в среднем тратит меньше, чем на десятиклассника. Это просто означает, что никаких колледжей нет, и никаким технологиям там не учат. И это вполне понятно: откуда мы возьмём паровоз для каждого колледжа? Это же невозможно.
Цифровая революция позволяет и с этой проблемой как-то начать справляться. Технология у нас перед глазами – мы просто о ней не думаем. Это тренажёры, которым, слава богу, уже лет 30-40. И речь тут идёт не только о подготовке лётчиков. Что делает тренажёр? Он создаёт концентрированную реальность. Например, когда ты совершаешь вылет с лётчиком-инструктором, скорее всего, с тобой ничего не случится. А тренажёр моделирует и учит тебя реагировать на самые разные сложности и неожиданности. Так вот сейчас есть возможность сделать такие тренажёры практически для всех технологий. Более того – фирмы-поставщики регулярно будут даром обновлять пакеты программного обеспечения, потому что они заинтересованы в том, чтобы иметь в конкретном регионе кадры, заточенные именно под себя. Вот, пожалуйста, совершенно уникальная возможность – в каждом из наших 2-3 тыс. колледжей нужно построить линейку из десятка тренажёров, на которых можно моделировать 150-200 технологий – практически все, что окажутся востребованы работодателем или самими студентами. Да, к этому нужны некие дополнения, практики, но всё же ядро уже есть.
Это очень интересно. Совершенно новый поворот для меня. Но позвольте мне высказать своё наблюдение. По мере того, как стремительно увеличивается объём информации, который обрушивается на человека, растёт и невежество. Я буду счастлив, если вы сейчас немедленно опровергнете мои слова. Это убеждение, которое мне самому крайне не нравится.
Ко мне недавно пришли коллеги и говорят: "Слушай, давай серьёзно обсудим то, что наши студенты всё меньше читают, всё меньше знают того, что они обязаны знать". Мы долго ругались по этому поводу. Выяснилось, что половина из собравшихся тогда профессоров "Вышки" не считает, что происходит какая-то трагедия – на самом деле эти дети, которые не хотят читать "Войну и мир", а ищут там какую-то полезную для себя информацию.
А хорошо ли это?
Я думаю, что не нужно рассуждать, хорошо это или плохо. А то мы начинаем осуждать детей на базе того, что они не делают того, что делали мы. Они живут в ситуации, когда их захлёстывает огромный массив информации, и они вынуждены в нём ориентироваться. Когда мы с вами записывались в библиотеку, то брали книгу на условные семь дней, читали и чувствовали, что это Хемингуэй. Они же текста уже не видят.
Так значит ли это, что у современного молодого человека не остаётся времени на вдумчивый просмотр фильма Феллини, например, на чтение Набокова, на прослушивание Моцарта или Вивальди? Это всё уходит, получается?
Давайте перенесёмся на век назад. Если вы почитаете журналы того времени, то узнаете, что люди были сильно озабочены тем, что дети писали, как курица лапой, греческой мифологии никто не знал, латинский язык изучали с грехом пополам, а древнегреческий и вовсе сбросили с корабля современности. Тогда тоже беспокоились о безграмотности. Понимаете, что-то приходит, а что-то уходит. Но есть очень важная вещь, на мой взгляд: и сегодня есть люди, которые знают древнегреческий и латинский языки. Их немного, но эта культурная ниточка тянется. Я уверен, что многие люди ещё будут видеть за книгой текст, будут слушать Вивальди, а не только рэп. Смысл культуры в том, чтобы понимать новое, протаскивая в него старое.
То, что вы говорите, замечательно. А как изменится высшая школа? Мы всё больше говорили о колледжах, средней школе. Высшие учебные заведения ожидают стремительные изменения?
Высшая школа изменится в меньшей степени, потому что это место, где преподают учёные. Что такое преподавание учёного? Вы вместе с ним занимаетесь критикой сущего и созданием нового. Это довольно увлекательный процесс. Те сектора высшей школы, где учёных не хватает, они изменятся, причём, очень просто – плохого доцента заменит хороший, просто он будет в "ящике". И это нормально, от этого выиграют абсолютно все. Массовые вузы, я думаю, до трети или половины зачётов заменят зачётом онлайн-курсов. Но они высвободят ресурс, который пойдёт на оплату их настоящим профессорам. И эти учебные заведения станут в большей степени университетами, чем являются сейчас.
Я вам скажу, что и Высшая школа экономики последовательно, хоть и с нескольким надрывом и сопротивлением, внедряет обязательные онлайн-курсы в сетку своих часов. Это делается для того, чтобы наши уважаемые учёные чувствовали, что они не самые крутые, чтобы они понимали, что им нужно реально конкурировать и с Гарвардом, и с Оксфордом, и с Пекинским университетом. Мы как-то делали замеры, которые показали, что в среднем студент Высшей школы экономики изучает порядка 3-4 онлайн-курсов в год, сдаёт по ним экзамены и т.д. Его совершенно никто не заставляет. Это уже очень востребовано.