Сергей Пименов: «Наш рейв — это история не только про музыку»

Читать в полной версии

— Как появилась идея проекта «Не Спать»?

— История бренда «Не Спать» идет с 1996 года. В Ростове тогда существовало радио «103», я на нем работал с 1992 года и был одним из первых диджеев. У моей программы «Не Спать», выходившей в ночь с субботы на воскресенье, был свой круг слушателей — они, по сути, формировались на той музыке, которую я им крутил. Я тогда имел возможность ездить в Лондон, привозил оттуда новые пластинки и ставил их в этой передаче. Получается, что «Не Спать» — это бренд с 20-летней историей.

В нулевых уехал из Ростова в Москву, долго работал там, занимался музыкой, а потом политтехнологиями, затем прожил три года в Таиланде. Когда снова вернулся в Ростов, то как раз пошла ностальгическая тема в музыке. Стали популярны «дискотеки восьмидесятых» и «девяностых», сейчас на подходе дискотека нулевых. Я сначала от всего этого открещивался, а как-то вспомнил, что у меня в гараже стоит коллекция пластинок и полез посмотреть, что там есть. В результате мы с друзьями просто ради удовольствия сделали первую вечеринку «Не Спать» в клубе «Эмбарго». На нее пришли 300 человек, которые дико кайфанули.

— Кто с вами делает этот проект?

— Организаторы — я и ростовский импрессарио Гарий Еганян. Он взял в аренду клуб «Эмбарго» на левом берегу, где мы и экспериментируем. В клубе все было готово для вечеринок, что значительно упростило задачу. «Эмбарго» — вообще единственный клуб в городе, который строился именно как клуб. Там стоит необходимое музыкальное и световое оборудование, есть большая территория. При этом он достаточно далеко от жилой застройки, поэтому мы никому не мешаем.

— Сформировалась ли у вечеринок «Не Спать» своя аудитория?

— Когда мы делали рекламу первого мероприятия в Facebook, то указали возраст 35+ и попали в точку. К нам пришли люди, которые 20 лет назад слушали мою передачу на радио. Все же хотят почувствовать себя молодыми. Вдобавок, аудитория, которая у нас собралась, вообще не клубная. Пару раз к нам на вечеринки попадали какие-то девки с губами, но быстро уходили.

У нас собираются взрослые люди, которые пошли по жизни, но формата какого-то развлечения для них сейчас нет. Дискотеки 80-х и 90-х, которые проходят в ростовском КСК «Экспресс» — это такой быдло-формат, куда люди идут поугорать под массовые группы. У нас почти то же самое, но в клубном формате без дурацких звезд.

— Сложилось ли уже какое-то ядро аудитории?

— Сейчас есть тысяча человек, которые уже были на наших вечеринку. Есть 200 человек, которые приходят каждый раз. И вокруг них образовалось сообщество с охватом примерно 5–6 тыс. человек, которое тоже знает о нашем существовании.

— Вы говорите, что проект ориентирован на людей старше 35 лет. Не было ли планов поработать на более молодую аудиторию? Сделать что-то другое?

— Нет. Во-первых, потому что я оцениваю собственные силы и возможности. Я постоянно слушаю новую музыку и не понимаю, как бы смиксовал это все. Не нужно обманывать себя и пытаться что-то сделать для школьников, когда ты — условно — старый дедушка. Это смешно, когда приходят молодящиеся продюсеры и пытаются сделать какой-то проект для детей.

Во-вторых, у 20-летних нет денег. Билет на «Не Спать» стоит 1,4 тыс. руб. Для сравнения: билет в средний ростовский клуб стоит 200 руб. Люди, которым 40 лет, могут позволить себе билет на нашу вечеринку. Для них «Не спать» — это своеобразный карнавал. Они одеваются в себя 20-летней давности и готовы тратить деньги. Кроме того, они очень эмоционально все это воспринимают.

В начале этого года Марк Цукерберг рассказал, что новая миссия Facebook — связывать людей вне виртуальных сетей. По сути мы делаем то же самое. Мы собрали людей, которые давно дружили в сети, но никогда друг друга не видели. У некоторых завязались какие-то бизнесовые отношения.

— Можно ли назвать одним из плюсов «Не Спать» формирование нового бизнес-сообщества в Ростове?

— Скорее, это социализация. Кто-то наладит контакты для работы, а кто-то мужа найдет. У нас появилась группа девчонок, мы их в шутку называем «горячие разведенки». Они сами организуются, собираются, ходят группой. Недавно сами сделали майки с нашим брендом и приходят теперь в них.

— В описании встречи вы всегда называете ее «рейв». Но рейв в современном значении этого слова — это мрачное мероприятие, которое проходит на каком-нибудь заводе. Почему было выбрано именно такое название?

— Это молодежь думает, что должно быть мрачно и на заводе. Изначально рейв — это совсем иное. Эта культура зародилась в Европе и Америке. Тут все просто. В конце 80-х там стал популярен наркотик экстази. Раньше он не был запрещен, его использовали в психиатрии для возвращения остроты отношений у семейных пар. Но потом внезапно кто-то понял, что под него классно можно танцевать. Одновременно с этим стала популярна электронная музыка, на стыке двух этих явлений и родилась культура рейвов.

В Англии появились нелегальные рейвы, люди начали танцевать везде, где могли. После этого парламент очнулся и запретил танцы в парках. Но рейверы не подчинились. Представьте, как толпа в 50 тыс. рейверов в веселой одежде штурмовала отделение полиции.

До России вся эта история дошла в середине 90-х, а в начале нулевых это уже закончилось. Невозможно же бесконечно жрать наркотики и танцевать. Сейчас все это перешло в более коммерческий формат. Диджеи выступают в Лас Вегасе и это уже нормально, а тогда вся история была жестким андеграундом.

— Значит ли это, что вы делаете рейв в историческом значении этого слова?

— По факту у нас никакой не рейв. Но я люблю эксплуатировать яркие понятия. Мы веселимся. Люди, которые приходят к нам, не употребляют наркотики. В 45 лет у тебя от наркоты остановится сердце, поэтому люди уже просто бухают или занимаются спортом.

При этом во всей этой истории есть большая доля юмора. Например, 14 апреля мы провели мероприятие, которое называлось «Не спать: VIP-рейв у мангала». В нем было смешано сразу три понятия, которые вообще несовместимы. Это наш креатив, мы специально сгенерировали такой формат.

— Чем отличалась эта вечеринка?

— В этот раз кроме привычных танцев у нас было вино и мясо. Представьте, люди приходят к 21:00, а там уже стоят настоящие мангальщики из Чалтыря, а рядом с ними диджеи. И все жарят мясо. До полуночи гости едят, а потом пляшут.

Оказалось, что такой формат более, чем востребован. В первый же день, когда мы рассказали о вечеринке, у нас купили 50 билетов из 200. Более того, стало понятно, что людям вообще плевать, кто будет играть. Они гораздо чаще спрашивали о том, сколько будет мяса, какое это будет мясо. Даже о вине столько вопросов не было.

Следующее мероприятие мы хотим сделать дневным, спортивным и вообще без алкоголя. Это будет летом, рабочее название «Фитнес-рейв и детская дискотека». Часто у меня спрашивали, можно ли приходить на ночные вечеринки с детьми, которым, например, 15–17 лет. По закону это запрещено, поэтому я вынужден был отказывать. А теперь мы сделаем дневное мероприятие, на которое можно будет привести всю семью. На дискотеке, на которой мы соберем детей от 6 до 12 лет, будут играть два диджея-третьеклассника. Это будет своеобразный утренник.

— Получается, ваш рейв — это уже история не про музыку?

— Выходит, что так. Эта история была про музыку в 1996-9гг. Сейчас мы пробовали играть что-то новое, но это не пошло. Оказалось, что ничего модного людям не нужно. Музыка — это своеобразный крючок, за который все зацепились и дальше начинают знакомиться, общаться. Поэтому мы играем то, что наши гости знают и любят.

— Поступали ли предложения о том, чтобы провести «Не Спать» в других городах?

— Когда мы сделали первую вечеринку, я сразу получил десяток запросов на покупку франшизы, но в итоге получилось только с одним человеком из Находки. Жека Парфенов, с которым мы были знакомы раньше, загорелся этой темой и решил организовать вечеринку там. Он нашел место, которое называется «Никанорыч и баян. Деревенский буфет», везет туда звук из Владивостока.

Сначала он звал нас приехать туда, но в итоге сошлись на том, что мы просто сделаем для него печатную продукцию, картинки, креативную поддержку и все. Зачем нам туда лезть? В Находке наверняка были другие 90-е, с другой музыкой. Они там сами лучше знают, чего хотят люди.

— Зарегистрирован ли официально бренд?

— Нет. Я не вижу смысла, потому что он без меня не будет работать. У меня до этого был опыт регистрации брендов, но ни разу мне это в жизни не помогло.

— Не боитесь, что кто-то украдет идею?

— И что? Украдут, а я завтра придумаю другой бренд, который будет сильнее.

— Есть ли у вас планы выпускать какие-то товары с брендом «Не Спать»?

— Я сделал партию брендированной обуви. Вышло 20–30 пар для своих. Но это сложно назвать бизнесом. Чтобы серьезно этим заниматься, нужно вкладывать деньги и работать.

Есть планы открыть круглосуточное кафе острой еды под брендом «Не Спать». При этом такое кафе легко можно масштабировать в сеть. Сейчас ведем переговоры с людьми, которые могут в это вложиться.

Кроме того, я разрешаю использовать бренд «Не Спать» для изготовления интересной продукции. Например, ростовчанин Виталий Кандауров создал коллекцию тематических рейверских браслетов.

— Сколько стоило провести первую вечеринку? И окупаются ли мероприятия сейчас?

— Это нисколько не стоило. У меня есть свой ресурс, компания, где работают специалисты по продвижению. Но какого-то супербизнеса пока в этом нет. Нельзя сказать, что мы несем убытки, но и значительной прибыли пока не получаем. Все, что зарабатываем на одном мероприятии, вкладываем в другое.

Если сравнивать с первой вечеринкой, то сейчас мы снизили расходы на рекламу. Но это из-за того, что сначала мы не знали, как работает эта система в Facebook. Теперь разобрались и вместо условных 50 тыс. руб. на продвижение вкладываем 25 тыс. руб.

В бизнесе, который связан с организацией концертов, всегда так: на одном мероприятии ты заработал, на другом — нет. Пока мне это самому интересно, это моя история 20-летней давности. Кроме того, когда ты видишь, что к тебе на вечеринку приходят сотни людей, которым интересно, это дорогого стоит.

Например, на одно из прошлых мероприятий пришло меньше людей, чем мы ожидали, у нас был небольшой убыток. Но людям очень понравилось, они еще две недели обсуждали это в Facebook. Хуже было бы, если бы мы заработали, а люди остались недовольны.

— Деньги — не главное?

— Деньги, конечно, важны всегда. Но здесь немного другая история. Это, в первую очередь, весело и интересно. И я всегда считал, что лучше меньше заработаю, но буду делать то, что мне нравится.

— Где и как вы продаете билеты на «Не Спать»?

— Раньше продавали через Kassir.ru, потом оформил кассу и теперь продаю билеты с собственного сайта. На «Кассире» не было информации о том, кто купил билет и когда. Кроме того, это было сложно в финансовом плане. В разных ситуациях мы могли отдать системе серьезный процент заработанных денег. А теперь я вижу кто к нам придет, есть имя и фамилия каждого, его страница в Facebook. Я могу позвонить и сказать спасибо.

— Как, на ваш взгляд, сейчас обстоят дела с клубами в Ростове?

— Клубы, конечно, есть. Я даже стараюсь, по мере возможности, куда-то ходить. Нужно понимать, что ростовские клубы делятся на две категории. Это либо мажорные места с поп-музыкой, где «дорого-богато», либо андеграунд. Причем второе живее, чем первое.

Но если говорить о реальной клубной жизни, то ее в Ростове нет. У нас победили рестораны, а если быть точнее, то даже не рестораны, а бары. И это нормально. Когда я жил в Москве, я придумал метафору Ростова. Город можно представить в виде шлагбаума, основание которого находится на правом берегу Дона, а камни, которые тянут его вниз — на левом. И чем больше «камней» в виде разных заведений слева, тем активнее он развивается. Сейчас мне кажется, что левый берег снова на себя все перетянул.

— А в 90-х было иначе?

— Конечно. На рубеже 80-х и 90-х в городе была яркая культурная тусовка. Был ростовский рок. Потом произошел ряд событий и все заглохло.

В 90-х открылся первый ростовский клуб, который назывался «Питон». Он работал в здании современной гостиницы «Амакс». Его долго строили, за это время в разборках сменилось три директора. Потом открыли и основной фишкой был живой питон в аквариуме. Раз в неделю этот питон съедал на глазах у всех мышь. А потом кто-то сказал: «Давайте сожрем питона». Все поддержали, его убили, разделали и съели.

Это было место, где рядом могли стоять столики ментов и бандитов, а по центру всегда сидели какие-то залетные инженеры, которых всегда там били. Заведение было яркое и дикое по атмосфере и передовое по оборудованию.

— На ваш взгляд, у проекта «Не Спать» есть будущее?

— Я пока не думаю дальше, чем на год. Сейчас хотим сделать несколько мероприятий летом, но каких-то глобальных планов нет. Возможно, в будущем это будет называться не «Не Спать», а как-то иначе. Стало понятно, что людям просто не хватает каких-то веселых событий, развлечений. Им мало просто посидеть в ресторане, всем хочется чего-то сложносочиненного.

— Любой бизнесмен, который запускает проект, говорит о необходимости бизнес-плана? У вас его нет?

— Это все вранье. Люди, которые говорят о бизнес-планах либо врут, либо не очень умные. Я видел и делал десятки бизнес-планов и ни один из них не был выполнен. У меня все проще: пока проект работает, все хорошо, не будет работать — придумаю что-то новое.