Проигранная война: почему адвокат не стал героем нашего времени

«Думаю, что роль адвоката предопределена. Советская власть провела непреодолимую грань между судьями (работниками госаппарата), с одной стороны, и адвокатами — с другой. Если мы возьмем любую европейскую страну или США, там перетекание из адвокатов в судьи совершенно нормально. Они являются членами единого сообщества юристов.

У нас в советское время так случилось, что адвокатов задвинули в определенную нишу и начали формировать негативное к ним отношение, несмотря на усилия самого адвокатского сообщества.

На адвокатов сегодня смотрят не как на людей, которые могут решить проблему за счет своего таланта и знаний, а как на людей, которые передают материал в некие государственные органы. Отчасти вина за это лежит на государственных органах — они так построены, что мастерство адвоката не играет роли. Вы можете быть прекрасным юристом, отличным оратором, но если есть установка решить дело не так, как вы хотите это обосновать, решить дело не по закону, то от адвоката ничего не зависит. А как сделать героя из этого человека?»

«В XIX веке адвокаты были героями, которых публика на руках выносила из зала. Но тогда торгово-развлекательных центров и телевидения не было. Просвещенная публика ходила в суды, чтобы послушать речи наших предшественников. Вечно так продолжаться не может, и наступила пауза. Наша задача ее прервать.

Почему адвокаты сегодня не герои? Потому что адвокаты сами по себе достаточно смешные люди, в том смысле, что они свободны и позволяют себе всякого рода суждения, которые бросают тень на российскую адвокатуру. Например, известный в России адвокат не так давно начал рассказывать, какой иуда и гад Владимир Спасович. А Спасович — это наша икона, человек более великий даже, чем Плевако [Федор Плевако — российский юрист, адвокат конца 19 — начала 20 века]. Он в одном деле оступился, и по этому поводу высказался и Достоевский, и Салтыков-Щедрин. Только я не понял, зачем через 150 лет рассказывать, что наша икона — человек никудышный.

Другая причина — российская адвокатура — достаточно бедная организация. Если бы мы были как Римская католическая церковь, мы бы давно сняли сериал «Молодой папа».

И последнее. Место героя в современной России занято, и никакой адвокат на это место покуситься не может. Основной герой — это президент нашей страны, тем более он юрист. Адвокатам при таком положении сложно на что-либо претендовать».

«Время «бандитского Петербурга» — это время слабого государства, с которым могли состязаться практически все — юристы, адвокаты, бизнесмены, бандиты. Сейчас государство настолько сильное, что с ним состязаться не может практически никто — в том числе и адвокат. Я согласен, что сегодня не видят в адвокате человека, который способен решить проблему за счет своего профессионального мастерства, за счет своей отваги, таланта. Сегодня это [человек, который может решать проблемы — ред.], например, большой чиновник, силовик — кто угодно, но только не адвокат».

«В Америке есть такой анекдот. В самолете в случае разгерметизации наденьте маску сначала на своего адвоката, затем на себя и потом на своего ребенка. Именно в такой последовательности. Это жизненно необходимая вещь — ничего не происходит там без действия адвоката.

Федор Плевако говорил: «За спиной прокурора — молчаливый холодный закон, за моей спиной (спиной адвоката) — живые люди, которые в надежде на нас забираются нам на плечи, и очень страшно упасть с такой ношей».

«Без адвоката я не могу и сейчас. Приходит ко мне в студию участковый и говорит: «Вы оскорбили религиозные чувства депутата». Я смотрю на него, а он говорит: «Покажите место преступления». И мы поехали — Екатерининский дворец, Юсуповский дворец и так далее, и так далее. Он вообще не понимал, что происходит. Зато я тогда понял, что без серьезной защиты адвоката не обойтись.

Мне кажется, что адвокат — это и режиссер, и актер, одновременно. Это человек, который должен владеть актерским мастерством, техникой речи, наконец. Это человек, который и импровизирует, знает точно свою мизансцену. Он точно знает, как должен себя вести и в зависимости от адвокатского-актерского-режиссерского таланта получается или гениально или нет».

«Почему в кино не транслируются сильные образы адвокатов? Для этого нужно как минимум два условия, которые породили бы эти образы. Во-первых, это настоящий состязательный процесс, который рождает драматургию. У нас нет состязания, есть бюрократический процесс, а значит, нет ничего кинематографического, в отличие от Америки.

И нет второй части — это присяжные, перед которыми разворачивается драма. Но они были во времена Плевако и присяжные были, и состязательность была. Была драма. В нашем судебном процессе, который и так совершенно не состязателен, нет присяжных (всего рассматривается судом присяжных порядка 600 дел в год — по ним порядка 15% оправдательных приговоров). Хорошая новость заключается в том, что с 2018 года у нас должны вернуть суды присяжных на районный уровень и расширить их компетенцию. И тогда, возможно, появятся и адвокаты. Будет поле, где разыгрывается адвокатская драма».

«Почему в Америке, в кино и литературе, адвокат представлен так богато и красочно? В Америке адвокат вписан в другую культуру — культуру индивидуализма. Это культура, при которой государство не сакрально, государство — это аппарат, который нанимается и существует на деньги налогоплательщиков <…> Мы живем в другом обществе, и государство у нас главное. Государство везде и государство — главная ценность. У нас не персоноцентристское общество. <…> Мы проиграли PR и СМИ-войну государству. Оно стало сильнее. Это чувствуют и представители свободных профессий, и художники».