Трудности перевода: как вручение театральной премии обернулось скандалом

Читать в полной версии

Церемония вручения XVII Европейской театральной премии в Петербурге обернулась скандалом. Как рассказали в соцсетях гости мероприятия, из-за проблем с синхронным переводом они не смогли услышать и половины из того, что говорили со сцены иностранные режиссеры. «Качество русского перевода было такое, что каждый выступавший на сцене иностранец — от генерального секретаря Премии Алессандро Мартинеса до ее лауреатов Тьяго Родригеса, Яна Кляты, etc. — выглядел (для русскоязычной части зала) клиническим идиотом», — рассказала на своей странице в Facebook театральный критик Жанна Зарецкая.

В частности, русскоязычные зрители были лишены возможности услышать выступления знаменитых режиссеров в поддержку Кирилла Серебренникова — более того, фамилия режиссера вообще ни разу не прозвучала из уст переводчиков, хотя выступавшие со сцены несколько раз говорили о нем. Вкупе с политической остротой происходящих событий у многих возникла мысль о цензуре посредством перевода.

Генеральный директор театра «Балтийский дом» (организатор церемонии) Сергей Шуб на вопрос РБК Петербург о причинах произошедшего выразил сожаление о том, что «СМИ волнует только этот инцидент». Однако он пояснил, что переводом на церемонии занималось по госконтракту бюро «Син» (сумма госконтракта составила до 400 тыс. руб.). По словам Сергея Шуба, обращение, которое было произнесено со сцены, не имело копий в английском и французском варианте. «Фамилия Серебренников на всех языках звучит одинаково — как на русском, так и английском, и на французском. То, что перевод был недостаточно точным, возможно, связано с тем, что это был тройной перевод: Баню говорит по-французски, текст Рау был на английском, а перевод шел на русский», — отметил он.

РБК Петербург удалось связаться с одним из переводчиков, работавших на церемонии. На условиях анонимности он рассказал свою версию произошедшего: «Инцидент в Александринском театре во время вручения Европейской театральной премии случился по техническим причинам. Во время церемонии в наушники со сцены шел расплывчатый звук, с гулом и шумами из зала, слова говорящих можно было различить с трудом, а материалы в подготовку были минимальны. Остановка перевода поставила бы под угрозу само мероприятие, поэтому пришлось переводить на основе малого объема информации, который поступал сквозь наушники и не заглушался моим же голосом, чтобы не сорвать официальную церемонию. Слухи о политической ангажированности считаю полным абсурдом, поскольку строго следую профессиональной этике, которая требует от переводчика нейтральности. Видимо, речь идет об организационно-технических неполадках».

Своим мнением о произошедшем с РБК Петербург поделилась театральный критик Жанна Зарецкая, присутствовавшая на церемонии вручения премии:

«Это первый случай, когда русскоязычные зрители на церемонии вручения не могли понять речь выступающего из-за некорректного перевода.

Я думаю, этот казус возник из-за того, что со сцены стали звучать совершенно несанкционированные речи. Кто мог предположить, что выйдет Ян Клята и станет говорить о том, что его язык под домашним арестом, поэтому, сказав пару слов о Серебренникове, он помолчит? Кто мог предположить, что Тьяго Родригеш захочет на русском читать «Сонет 33» Шекспира и посвятит его уже упомянутому русскому режиссеру, который должен быть здесь? Кто мог предположить, что выйдет Жорж Баню, многолетней председатель жюри Европейской премии, и будет зачитывать письмо Мило Рау? Это спонтанные вещи, которые выбиваются из стандартной, обычно скучной церемониальной процессии.

Из письма Мило Рау, например, выпало абсолютно все самое важное. Русскоговорящая аудитория не поняла, что Мило Рау, оказывается, не может приехать в Россию уже много лет — после его спектакля «Московские процессы», посвященного проблеме ущемлению свободы художника в России. Вместо этого зрители услышали общую фразу: «Всякое бывает. Приглашение прийти в русское посольство он получил буквально за день до церемонии».

Обычно на таких мероприятиях синхронистам заранее выдаются тексты с речью выступающих, поэтому суперквалификации от них не требуется. Но тут дело даже не в профессиональности синхронистов. Например, перевод письма Мило Рау был сделан заранее и за несколько часов до церемонии был доступен в интернете. Поэтому те, кому было интересно, прочитали его заранее. Я не знаю и не говорю, что здесь имела место политическая цензура, но, на мой взгляд, кому-то не хотелось, чтобы это прозвучало».