Ажиотаж вокруг закрашенного «Бродского»: интуиция не подвела поэта
История с закрашиванием портрета Иосифа Бродского напротив дома Мурузи вызвала серьезную дискуссию в соцсетях не только о памяти поэта, но и о петербургском стрит-арте. Сначала сети ожидаемо наполнили гневные комментарии в адрес завхоза школы, распорядившейся закрасить арт-объект, а также городской администрации. Чуть позже, когда страсти улеглись, стали звучать альтернативные оценки произошедшего: от рассуждения об ответственности «прославившегося» завхоза до критики самого произведения, которое его автор именует «урбан-фреской» (подробнее об этом проекте ранее писала «Собака»).
Своим мнением с пользователями Facebook поделился Дмитрий Пиликин, искусствовед, научный сотрудник Института исследования стрит-арта. С согласия автора РБК Петербург публикует его комментарий, а также мнение самого автора «урбан-фрески» Олега Лукьянова и руководителя архитектурно-градостроительного форсайта РБК Петербург Фёдора Гаврилова.
Дмитрий Пиликин, искусствовед, научный сотрудник Института исследования стрит-арта:
«Наблюдаю спорадический перепост истории с закрашенной фотографией Иосифа Бродского и удивляюсь тому, что читатели Facebook строго линейно реагируют на эту картинку, именно как на жест, произошедший в канун юбилея. Никто не хочет вникать в тонкости и детали, а они очень важны так как переворачивают эту историю с ног на голову.
Во-первых, работа сделана бизнесменом Олегом Лукьяновым, который коммерчески продвигает (как он сам пишет) разработанную им технологию «урбан-фрески» (хотя сама технология уже известна под названием «холодный деколь»). Хитрость в том, что это технология, при которой бумажная фотораспечатка с принтера пластифицируется и буквально «переводится» на стену, образуя довольно прочную поверхность. Стена под ней не дышит, а краску ПВА (которой у нас красят стены) с нее легко можно смыть (что автор и делает). А вот содрать ее нельзя, только соскоблить с повреждением стены. Это нарушает все законы уличного искусства, которое априори — носит временный характер.
Во-вторых, произошедшее событие я считаю «рассчитанным медиа-перформансом» (кстати, отдаю должное тактике). Предполагаю, что автор точно знал, что закрасят (он уже с этим сталкивался, плюс надо понимать, что значит напечатать и вывесить у школы любого человека с сигаретой в руке...). Поэтому, он точно рассчитал, как поймать пиар и поддержу у сетевой аудитории, что называется «в слепую». Мне это напоминает историю как наставники кремлевской молодежки научили «Наших» делать публичные «арт-акции» (вроде запихивания романов Сорокина в унитаз) и методология искусства вдруг оказалась развернута против самого искусства. Другое дело, что выглядели эти акции всегда топорно и бездарно и дальше желтой прессы не обсуждались. Провокация прошла успешно, разницы никто не видит, ибо автор удачно поймал аудиторию на «защите святынь», выставив себя «гонимым».
В-третьих, большинство пишут «завхоз решила», как бы даже не подозревая о существующем городском законе, по которому в случае появления надписей, рекламы или граффити на стенах здания его ответственный владелец или компания штрафуются. Пока закон о граффити не принят (а в законопроекте пока каша без понимания явления), так и будет, причем со всеми, даже талантливыми работами. Ибо закон. Более того есть даже специальный телефон «горячей линии» в муниципалитете куда «возмущенные жители» пишут заявки на «незаконные граффити» и на них (что удивительно) довольно быстро реагируют. Такая вот демократия.
В-четвертых, перепутаны причины и следствия. Никто не хочет вникать в реальность городской практики, а только обличать и переводить стрелки на стрелочницу — завхоза, которую еще чуть-чуть и будут тут линчевать, а потом ведь стыдно будет за травлю.
В-пятых, о всех проблемах с закраской Олег Лукьянов прекрасно знает, так как уже с этим сталкивался и не раз и жаловался прессе. Пресса, кстати (ежедневная и недалекая) почему то называет его стрит-артистом, хотя это не так, он салонный менеджер, вышедший на улицу). Автор также прекрасно знает о быстрых «закрасках» по звонку и штрафах. Он выбрал место для своей «постоянной галереи» на наружной стене территории Консульства Финляндии в переулке Радищева. Расчет хитрый, облагать штрафами и требовать от Консульства перекрасить стену — задача не простая (к тому же я не уверен, что внешняя сторона ограды находится в зоне ответственности Консульства, а не зависла «между зонами ответственности».
Ну и, в-шестых, Иосиф Бродский — безусловно наше национальное и петербургское достояние, тут никаких сомнений нет».
Олег Лукьянов, директор арт-центра «Винсент» (автор «урбан-фрески» с портретом Бродского):
«Это не первый случай, когда мои работы-граффити уничтожаются. Конечно, я понимал, что и эту работу уничтожат, но хотелось сделать подарок горожанам. И я не рассчитывал, что изображение Бродского ликвидируют так быстро, так варварски. Изображение Иосифа Александровича было фактически закатано в саркофаг.
Хочу отметить, что коммунальные службы не занимаются уничтожением стрит-арта, это обычно делается только по жалобе граждан. Получается, в нашем городе есть люди, которым искусство совсем чуждо.
Что касается изображения Бродского, то я бы назвал его перформансом. Писатель смотрит (вернее, смотрел) на балкон своей квартиры. И если вы находитесь в его квартире и выходите на этот балкон, то фактически встречаетесь с писателем взглядом. Правда, такой возможности больше нет.
Тем не менее, мы бы хотели восстановить изображение после всех необходимых согласований. Правда, боюсь, к тому времени, после согласований, уже закончится год, во время которого отмечается юбилей Иосифа Александровича».
Фёдор Гаврилов, руководитель архитектурно-градостроительного форсайта РБК Петербург:
«Как известно, Иосифа Бродского ждали в перестроечном Ленинграде самого конца 80-х и демократическом Петербурге первой половины 90-х — и не дождались. Поэт так и не решился посетить свою первую родину. И дело тут вовсе не в отсутствии ностальгии. Известно, что Бродский неоднократно бывал на берегах Балтийского моря, посещал Финляндию, мечтал, вместе с Михаилом Барышниковым, сесть на паром и явиться в Питер инкогнито. Но, так или иначе, на поездку в родной город он так и не решился — и объяснял почему. «Мы с ним об этом говорили, и он сказал мне, что с удовольствием побывал бы в Петербурге, но один, чтобы ни с кем не встречаться. Однако избежать ажиотажа, который непременно поднялся бы и был ему крайне неприятен, не представлялось возможным. А потом Иосиф добавил: «Я просто боюсь, что мое сердце этого не выдержит», — вспоминал финский переводчик Бродского Юкка Маллинен.
Вчерашние недоразумения вокруг портрета Бродского напротив дома Мурузи, привлекшие всеобщее внимание, показывают, что интуиция не подвела поэта. Разумеется, четверть века назад ажиотаж этот был бы другим, наверно, он был бы наивнее, безобиднее, оптимистичнее, чем в день его 80-летия. Ну, что могло бы отравить его визит на родину при жизни? Долгие телеинтервью умирающему «Пятому колесу» или его подобиям. Гитарное пение в сквере под окнами «полутора комнат». Массовое выпивание из горлышка. Визиты новых русских. Бедность и безвкусица.
Происходящее же в наши дни трудновато пережить даже если ты не поэт, отправленный в изгнание. Что мы имеем? Безумный социальный коктейль из маркетинговых действий человека, выдающего себя за уличного художника, железной воли завхоза, демиурга школьной стены напротив дома Бродского, его (её) равнодушие к юбилею гения и, что ещё ужаснее, к genius loci — под предлогом борьбы с курением! Разумеется, красноречиво молчание властей всех уровней, которые не прочь записать покойного поэта в списки местночтимых культурных героев, но ни словом, ни делом не вмешались в конфликт. Так же, как они ничем не помогли в создании музея в квартире Бродского. Но не менее несносен и этот «базар всесоюзной любви», залповое цитирование стихов юбиляра, одобрительные смайлики в социальных сетях, ужас перед случившимся, но завтра календарь соцсети предложит новый повод для эйфории и всё сегодняшнее будет забыто. Это наш мир в капле воды — и наблюдателя не покидает ощущение, что вода эта чем-то отравлена».
Мнения спикеров могут не совпадать с позицией редакции
Записали: Роман Кизыма, Екатерина Фомичева