Окопный бизнес: зачем российские экспортеры маскируют свои успехи
Ведущие компании, занятые несырьевым экспортом, увеличат объем своих зарубежных поставок еще на 15-30% в этом году, сообщили их руководители на деловом завтраке РБК Петербург, приуроченном к Петербургскому международному экономическому форуму. При этом часть экспорта будет оформлена, наоборот, как импорт. Ввиду архаичных правил валютного регулирования и других бюрократических издержек, российскому бизнесу подчас выгоднее регистрировать офисы и открывать производства за границей.
Хорошая новость в том, что компании, способные производить экспортные товары и услуги за пределами сырьевого сектора, видят возможности для развития своего бизнеса в текущих условиях. Плохая — в том, что «зарубежные партнеры, когда дело доходит до оформления заключенных с нами сделок, осторожно выясняют, не сошли ли мы с ума », — рассказали участники встречи.
Мировой рынок ищет альтернативных поставщиков
По данным ЦБ, рост российского экспорта за 9 месяцев прошлого года составил 30%. Это официальный экспорт, когда продукция поставляется российскими компаниями, а деньги поступают на счета российских банков, говорит Валентин Макаров, президент «Руссофт». «Российская индустрия повернулась к альтернативным рынкам, которые меньше подвержены влиянию санкций. Третий мир оказался вполне пригодным, чтобы быть рынком для российской индустрии. Тем более что объем этого рынка — 40% от мирового. Просто нужно уметь там работать», — говорит Макаров.
По его словам, после инцидентов со Сноуденом и WikiLeaks правительства многих стран в целях обеспечения безопасности ищут альтернативные IT-решения, управляющие жизненно важными процессами — чтобы эти процессы не управлялись из Америки, Англии или Израиля. По словам Макарова, поиск альтернатив очень сильно помогает российским IT-компаниям находить новых партнеров.
«Согласно отчетам Минпромторга, объем экспорта в фарме вырос на 16% в прошлом году, — продолжил тему Александр Семёнов, президент компании «Активный Компонент». — В сравнении с показателями по России, это лишь малая часть, особенно, если учесть, что 40% от этого объема поставляется в страны СНГ. Меньше недели назад Порошенко свел этот процент к еще большему минимуму, остановив поставки на Украину более 15 российских фармкомпаний».
«Активный компонент» ведет переговоры по выходу на новые рынки, говорит Семенов: страны Латинской Америки, например, активно пытаются налаживать контакт с российскими компаниями, и у них нет таких жестких требований, как у европейцев. «Активный Компонент» уже поставляет продукцию на экспорт, но пока в небольших объемах: в Германию, Сербию, страны СНГ. Сейчас доля экспорта составляет около 10% от общей выручки компании. И мы увеличим объемы, когда построим новый завод», — говорит Семенов.
Свой среди чужих, чужой среди своих
Но у работы с развивающимися рынками есть свои сложности. «В ряде стран существуют заградительные пошлины на ввоз водонагревателей из России. Например, Иордания. Казалось бы, между нашими странами установлены хорошие межгосударственные отношения, включая военно-техническое сотрудничество, тем не менее, наши конкуренты в Европе поставляют в Иорданию по пошлине в 0%, а у нас 48% пошлина. Казалось бы, государство могло бы на это дело обратить внимание, но пока ничего по этой проблеме не делается. Благодаря заинтересованности в нашей продукции со стороны местных клиентов нам удалось отгрузить партию водонагревателей в Иорданию в конце 2017 года, но конкуренты тут же уронили цены, фактически закрыв для нас перспективный рынок. Чтобы обойти пошлины, мы построили завод в Китае, и поставляем оттуда в те страны, куда нам из России не пробиться», — делится опытом Валерий Гаврилюк, председатель совета директоров корпорации «Термекс».
«Сейчас мы оказались на определенном перепутье. Формально мы не российская компания, нами сейчас владеют сингапурские акционеры, поэтому санкции на нас влияют с двух сторон. С точки зрения западного рынка мы все равно российская компания», — говорит Александр Поздняков, гендиректор First Line Software. «Но мы научились работать в этой ситуации — у нас живые офисы, где у нас сидят инженеры, в Гааге, в Праге, поэтому, когда мы понимаем, что западный клиент хочет с нами работать, но Россия вызывает у него сомнения, мы говорим — можно с Прагой, но дороже», — рассказывает Поздняков.
Впрочем, иногда развеять сомнения западных партнеров так и не удается. «Оборонная отрасль США отказалась от работы с нами, причем четко и ясно были сформулированы причины отказа: пока не закончится расследование по России, мы не будем с вами работать. Хотя технологически мы подходили. Еще мне жалко контракта с НАСА, когда мы прошли тестирование лучше всех, уже завершили техническую фазу переговоров, но в итоге получили отказ по политическим причинам», — делится опытом основатель RAIDIX, председатель совета директоров ГК Digital Design Андрей Федоров. — А вот для Голливуда, который является нашим основным рынком производительных систем для рендеринга, монтажа и др., происхождение компании-партнера не важно — точно так же, как для большинства коммерческих заказчиков».
Господдержка не в фокусе
В этих условиях, как считают участники рынка, решающим фактором успеха российских производителей-экспортеров должна бы стать четко сфокусированная поддержка государства. «Как можно развивать экспорт? Во-первых, необходима единая государственная политика, регулирующая экспорт. В мире есть примеры, которые мы упоминали неоднократно: индийское правительство, например, прямо субсидирует экспорт своих компаний и ввело заградительные пошлины на те иностранные фармсубстанции (китайские, в частности), аналоги которых производятся в Индии» — говорит Александр Семенов.
Вторым направлением работы, по его мнению должно стать упрощение процедуры стандартизации и сертификации российской продукции за рубежом. «Российская фармакопея совершенно отличается от европейской. И мы, российские производители, вынуждены разрабатывать системы контроля качества — как по российской фармакопее, так и по европейской, — если собираемся выходить на зарубежные рынки. Та же самая Украина уже давно перешла на европейскую фармакопею», — говорит Александр Семенов.
Смягчение регулирования необходимо и в других сегментах, уверены участники дискуссии. «В Европе существует порядок упрощенной покупки ПО для других товаров и услуг, если мы согласовываем с коллегами условия договора, выставляем им инвойс, одну бумажку, и факт оплаты подтверждает согласие с условиями договора. Никаких актов, накладных вообще нет», — говорит коммерческий директор PROMT Никита Шаблыков.
Однако реальная практика госрегулирования пока далека от пожеланий бизнеса. «У нас доходит до смешного: сейчас в законодательстве зафиксирована норма, которая требует, чтобы оплату по контракту зарубежный партнер производил не позднее, чем через 10 дней после подписания. В результате мы говорим партнерам: «Ребята, пожалуйста, не подписывайте этот контракт, если вы не уверены, что оплатите его в течение 10 дней.» Потому что если вдруг этот партнер не оплатит в течение 10 дней, мы будем вынуждены платить гигантский штраф», — сетует Шаблыков.
«Наш продукт немцы хотели покупать и тестировали, говорили: «Очень здорово!» А потом мы перед ними раскладываем веер бумаг и они роняют очки на стол. В итоге мы думаем о том, чтобы открыть офис за рубежом и вести экспорт оттуда», — говорит владелец компании «БиоВитрум» (производитель медицинского оборудования и материалов) Владимир Цимберг.
Еще одним направлением, где требуется активное вмешательство государства, является тарифная политика российских портов, уверен Валерий Гаврилюк. «У нас существует монополия в наших портах, когда услуги по транспортировке контейнера, например, во Францию могут стоить в 3-5 раз дешевле, чем его погрузка на судно в порту. Понятно, что они коммерческие структуры, но это совершенно не способствует развитию экспорта из РФ. Мы полагаем, что власти могли бы нас поддержать в этом вопросе», — полагает Гаврилюк.
Окопная философия
Впрочем, регулятор все же делает некоторые шаги в сторону смягчения валютного контроля, отметили участники дискуссии. «До августа 2017 года высказывалось много предложений о том, чтобы смягчить валютный контроль: в итоге были внесены изменения в законодательство, был отменен паспорт сделки, регистрируются только сами внешнеэкономические контракты. Все очень ратовали за то, чтобы сократить сроки регистрации, и теперь вместо пяти дней срок регистрации внешнеэкономического контракта для экспорта составляет один день. Сроки предоставления контракта в контролирующий орган также сдвинуты. Что касается самого экспорта, то снижены сроки предоставления лицензии ФСТЭК. Также во втором чтении прошел закон о внесении изменения в закон Санкт-Петербурга о налоговых льготах (в том числе для IT-экспортеров), который снижает для них ставку по налогу на прибыль до 2020 года. Он пока не принят, но принятие ожидается», — рассказывает о происходящих изменениях руководитель практики по интеллектуальной собственности/информационным технологиям адвокатского бюро «Качкин и партнеры» Екатерина Смирнова.
Представители региональной власти с аргументами бизнеса в целом согласны. «В Ленинградской области объем экспорта до кризиса 2014 года составлял около 13-14 миллиардов долларов в год. Но давайте будем честными и сами себя не будем этими цифрами вводить в заблуждение, 85% от этой цифры — это был экспорт нефти и нефтепродуктов. Ключевой вопрос для Ленинградской области — качество этого экспорта. Поэтому мы работаем, условно говоря, с теми 15%, которые находятся за пределами сырьевого сектора», — говорит заместитель председателя правительства Ленинградской области Дмитрий Ялов. «Наша цель — выделить те сегменты, где область действительно конкурентноспособна и поддерживать эти отрасли», — продолжает Ялов. — Мы можем инфраструктурные ограничения снимать, поддерживать проекты. Улучшилась ситуация с таможнями, серьезное улучшение связано с электронным таможенным декларированием».
Однако, как считают предприниматели, этих шагов недостаточно. «У нас есть конкретные предложения, как можно упростить валютное регулирование. Это не несет никаких рисков ни для государства, ни для компаний. А сейчас каждая компания имеет несколько юридических лиц для упрощения оформления разных сделок. Сейчас мы повышаем экспорт не благодаря помощи государства, а вопреки сложностям, которые оно пока не может устранить. Хотелось бы это исправить», — говорит Никита Шаблыков.
«Возникает такое ощущение, что вы в окопе сидите. Вам как будто нужен РБК, который созывает представителей бизнеса, от которых вы получаете информацию, что где надо поправить. Вы сами разве не видите, что делается в Беларуси, в Швейцарии для того, чтобы там регистрировались российские компании с экспортными возможностями? Они соперничают с вами за успешный бизнес. И это ведь работа администрации — расследовать, что делают конкуренты», — возмущается вице-президент по маркетингу и развитию бизнеса «АстроСофт» Константин Цивин.
Впрочем, в ответ на подобные упреки со стороны бизнеса представители региональной власти говорят, что устранение большинства препятствий в сфере госрегулирования, находятся вне сферы полномичий регионов. «То, о чем мы сейчас говорим — это федеральное регулирование. В этом смысле мы находимся в окопе, поэтому мы нуждаемся в проактивной позиции бизнеса», — возражает Дмитрий Ялов.
Экономика псевдоимпорта
Экспорт российских компаний так или иначе вырастет, уверены участники круглого стола. Однако в попытке минимизировать убытки от неудобного законодательства и высоких пошлин он будет принимать различные формы — в том числе такие, которые с точки зрения статистики экспортом не являются. «Происходит смещение от продажи готовых изделий к торговле интеллектуальной собственностью или к организации поставки в другую страну оборудования, которое позволит произвести то, что ты разработал», — поясняет генеральный директор НИПК «Электрон» Александр Элинсон.
Зачастую вместо готового продукта компании начинают торговать лицензиями на производство своей продукции за границей. Участники дискуссии рассказали и о других формах непрямого экспорта. «Сейчас активизировались иностранные компании, которые имеют здесь собственные производственные активы. Они берут нашу субстанцию, делают из нее готовые препараты и поставляют на экспорт в страны Европы. Фактически это тоже экспорт наших субстанций, хотя официальная статистика этого, разумеется, не учитывает», — говорит Семенов из «Активного компонента».
Российские ИТ-компании вместо реализации собственных проектов участвуют в разработке продуктов, которые выходят потом под иностранными брендами, причем российские центры разработки все чаще получают иностранную прописку.
Подводя итоги дискуссии, представители IT-бизнеса указали на явный парадокс: прямой несырьевой экспорт (о важности которого неоднократно говорили чиновники разного уровня) нередко экономически невыгоден бизнесу. Чтобы поставлять на зарубежные рынки российскую продукцию, компании вынуждены выдавать себя за иностранных производителей и в целом изобретать хитрые схемы, отнимающие ресурсы. Устранение «бумажных» противоречий могло бы вызвать взрывной рост поставок российской продукции за рубеж.