Сергей Юшко об уголовном деле: я работал, факультет — существовал
— Чем, на ваш взгляд, обусловлены вопросы следственного комитета, которые к вам возникли?
Насколько я понимаю, что Следственный комитет проверяет, работал ли я в университете в 2004-2017 годы или нет.
Сейчас я должен доказывать, что я здесь действительно работал, факультет «Инновационных технологий» существовал.
Собственно все. Меня еще не опрашивали, будем разбираться.
Информацию об уголовном деле 21 апреля опубликовали на сайте Следственного комитета республики. Сергей Юшко стал фигурантам дела по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество) и ч. 2 ст. 292 УК РФ (служебный подлог). «По версии следствия, в 2004-2017 годы подозреваемый, работая в режиме полной занятости в «Инновационно-производственном технопарке «Идея», одновременно числился заведующим кафедры инженерной и компьютерной графики, а также деканом факультета «Инновационных технологий» КНИТУ, также на условиях полной занятости. В настоящее время установлено, что фактически данного деканата не существовало, и его функции выполняло другое подразделение в качестве дополнительной нагрузки. Следствие полагает, подозреваемый незаконно получил заработную плату на сумму не менее 1 млн рублей», – сообщалось на сайте СУ СКР по РТ.
— А вы действительно работали в вузе, и факультет существовал?
Факультет действительно был создан и действовал. Его создал Сергей Дьяконов, будучи ректором, и пригласил меня принять участие в выборах его руководителя. Он предпринял очень смелый эксперимент, понимая, что студенты должны быть приближены к компаниям, предприятиям чуть ли не с первого курса.
Факультет был сформирован из общеобразовательных кафедр начертательной геометрии и кафедры систематехники, еще была кафедра математики. Тогда же создавался технопарк «Идея».
Задумка была очень правильная, потому что не нужно было тратиться на дополнительную инфраструктуру для этого факультета. В то время я работал на кафедре автоматизации и получилась эффективная смычка. Мы открыли новые направления подготовки, специальности, специализации. И через нас студенты начали получать задания от промышленных компаний, которые располагались в технопарке «Идея», затем – в «Химграде». Студенты выполняли курсовые, преддипломные, дипломные работы по тем тематикам, которые давали малые компании.
— То есть вы реально преподавали и зарплату, в противоположность тому, что утверждают следователи, получали не зря?
Ну конечно. И нужно понимать, что зарплату я не сам себе назначал. Ее определяли ректор, ученый совет. И все должности, которые я занимал, были выборные. Более того, у меня было несколько контрактов. Соответственно, исполнение каждого контракта мониторилось специальными комиссиями, у нас были показатели. Потом эти показатели проходили через комиссии, административный совет, выносились на ученый совет: я докладывал.
Это была непростая работа, связанная со студентами, трудоустройством, исследованиями. Факультет, по большей части, был не исследовательский, мы были ближе к проектированию.
— Как вы считаете, не связано ли уголовное дело с вашей активной работой по перестройке вуза, после того, как вы заняли место ректора?
Об этом, конечно, можно рассуждать. Наверно, связано. Вуз, на самом деле, находился в очень серьезном положении, был перегружен ставками: было очень много лишних. Речь шла о сокращении 350 ставок.
Мы внедрили систему рейтинга, и зарплаты профессорско-преподавательского состава начали расти и продолжают увеличиваться. Наш вуз должен был развиваться, подниматься в рейтингах, нужно было писать и публиковать научные статьи, проводить исследования и так далее. Поэтому рейтинговая система внутри университета начала поощрять тех преподавателей, сотрудников и ученых, которые действительно приносили пользу вузу.
— А те, кто не приносил? Они могли остаться обиженными?
Они оставались за этим рейтингом, поскольку не принимали участия в развитии вуза. Согласно нормативу министерства образования, на 12 студентов должен приходиться 1 преподаватель. Но у нас преподавателей было существенно больше. Поэтому с моим приходом на пост ректора были предприняты меры по оценке эффективности и приведению рабочих программ в соответствие: были секвестированы те из них, в которых принимало участие малое количество студентов.
Эта деятельность, как я понимаю, не могла остаться без внимания людей. Но много других еще вопросов, например, с выведением на аутсорсинг обслуживания компьютеров, клининговых услуг и других.
— То есть вы успели нажить себе врагов?
А иначе, университет не смог бы функционировать. Когда я приступил к работе, что у нас просто была дыра в бюджете, и нам не из чего было платить зарплату. А повысить эффективность работы дело небыстрое, поскольку вуз работает по регламентам, которые утверждает федеральное министерство. Например, те же аутсорсинговые услуги мы не могли просто раздать. Нужно было все расписать, провести электронные торги, пройти соответствующие процедуры и так далее, поскольку за их соблюдение внимательно следит антимонопольная служба.
Первые торги у нас ФАС вообще отменил, дал свои рекомендации. Мы их выполнили, и затраты на некоторые работы у нас начали снижаться. В университете начали появляться деньги, которые мы начали распределять, в том числе и через рейтинг преподавателей, о котором я говорил выше.
— Звучала информация, что у вас сократились оборонные заказы. Это реально, действительно так?
На самом деле это не так. Эти заказы есть и, наоборот, их объем увеличился. И это не только оборонные, но и промышленные заказы, которые мы получает от федеральных органов власти. Мы возобновили свою работу в различных советах при военно-промышленной комиссии.
Вообще, я вошел в ректорство, когда на нас подали в суд, практически все компании. Мы проходили судебные процедуры урегулировали вопросы. В конечном итоге, все встало на свои места.
Например, при нашем участии было спроектировано несколько заводов, строительство которых уже закончено. У нас начала расти нефтянка, заказы от минпромторга РФ. Детально я об этом рассказывать, к сожалению, не могу, но работы ведутся. Мы и сейчас принимаем участие в знаковых проектах.
— А вы где-то отчитываетесь об этом участии?
Конечно же, мы отчитываемся в профильных министерствах, на совещаниях. К нам претензий нет.
— Коллегам по вузу, преподавателям вы рассказываете о том, как движется работа по знаковым проектам?
Все, что я сейчас рассказывал, происходило на этапе, когда я входил в должность ректора. Я в течение длительного периода работал как исполняющий обязанности. Мы корректировали стратегию. А это всегда общение с ученым советом, преподавателями.
Потом пошли процедуры выборов. Соответственно, начались опять же ученые советы, конференции преподавательского коллектива, профсоюза и прочее. В той ситуации, в которой находился наш вуз, необходимо было объяснять сотрудникам, как мы будем работать в будущем.
Нельзя взять и начать оптимизацию, иначе будет много незаслуженно обиженных людей. За ректора с таким подходом никто не проголосует. В этой ситуации, остаются за бортом те, кто, скажем так, были заслуженно обижены. Но большинство сотрудников университета встало на сторону ректора и его команды, и мы вместе работаем.
— Скажите, вы разработали стратегию защиты для взаимодействия со следователями?
Стратегии защиты, с точки зрения того информационного повода, о котором мы говорим, пока еще нет, потому что со мной еще пока никто не беседовал. Но я надеюсь, дам ответы на все интересующие вопросы. Мы тут предельно открыты и будем давать все пояснения. Я думаю, мы справимся с этой ситуацией.
У нас начинается приемная кампания, мы ее проведем. Будем выполнять надлежащие показатели по научным статьям, их цитированию, качеству подготовки студентов и так далее.
Юшко возглавил вуз в 2017 году, сменив на посту Германа Дьяконова, который стал фигурантом уголовного дела о мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ). На данный момент приговор ему еще не вынесли. Также дела были возбуждены в отношении ряда сотрудников вуза. Ущерб следственные органы озвучивали в 64 млн руб. В 2014 году фигурантом уголовного дела по коррупционным статьям стал проректор вуза Ильдар Абдуллин. В 2015 году его признали виновным в мошенничестве с ущербом в 28 млн руб. и приговорили к 6,5 годам колонии общего режима. Сообщалось, что показания Абдуллина послужили поводом для уголовных дел в отношении Дьяконова и других работников вуза.